Как все дети я любила свою бабушку. Она жила в другом городе и приезжала к нам погостить обычно на исходе зимы. Отец всегда ездил встречать ее на вокзал.

Едва бабушка входила в дом и развязывала теплый серый платок, в который была укутана, она крепко обнимала нас с сестрой, приговаривая: «Как вы выросли!». Потом бабушка радостно сообщала: «Удалось, деточки, удалось!» Мы с сестрой весело переглядывались, и она начинала скакать на одной ножке. Время было тяжелое, послевоенное, полуголодное. «Удалось» означало, что бабушка, пока жила без нас, сумела «прикопить», как она говорила, муки и масла и вот теперь привезла эти богатства к нам и будет печь для нас с сестрой блины. Каждый день!

На следующей день, вернувшись из школы, уже на лестнице я слышала запах блинов. Дверь открыла сестренка, разрумянившаяся в мамином фартуке до полу, и с порога выпалила: «Печем! Иди скорее! »… Мама сказала – блины только после супа…».

И вот наскоро проглотив тарелку супа, я сижу напротив сестры за столом, и мы за обе щеки уплетаем тонкие, все в дырочках, будто кружево, бабушкины блины. Она печет их на двух сковородках, стоящих на керосинках. Огоньки тепло мерцают сквозь слюдяные окошечки. Смазанные маслом из бидончика, блины восхитительно пахнут и блестят.

От бабушки мы впервые услышали слово «масленица». Она рассказывала, что в старину на масленицу ели блины и утром, и днем, и вечером – и так целую неделю подряд!». Мама возражала: «Детям вредно есть блины неделю подряд! Но бабушка не уступала: «Наши деды ели блины всю масленицу, были здоровые и добрые».

Мама спорила: «Так масленица – одна неделя, а у вас месяц будет масленица!» Но в конце концов мама смирялась, покорялась бабушке и не мешала нам с сестрой есть блины, даже когда масленица давно кончилась.

По вечерам вдвоем с сестрой мы забирались с ногами на широкий диван и укрывались пуховым бабушкиным платком. Она усаживалась рядом с вязаньем – клубок ниток и крючок, бабушка вязала скатерть, и начинались нескончаемые рассказы «про раньше».

— Расскажи, как ты была маленькая, — просили мы.

И бабушка рассказывала, как праздновали в старину Рождество, Пасху, масленицу. Каждый праздник был особенный, и к нему приготовляли особую еду.

Масленица обычно бывала в феврале, реже – в начале марта: каждый год по-разному. Ее вычисляли по церковному календарю. Все уже устали от зимы, с нетерпением ждали прихода весны. День начинал прибывать – это была весна света. Но снег лежал глубокий. И на масленицу катались в санях-розвальнях, лошадей украшали лентами. Делали ледяные горки и скатывались с них на маленьких санках. Жгли костры, и в них сжигали все старье, ненужное в доме. По деревням или по улицам в городе носили соломенное чучело Масленицы на длинных шестах, при этом кричали «Масленицу провожаем!», пели песни. Иногда устраивали крепости из снега и брали их приступом – такая была игра. Состязались в борьбе и даже драках. Когда масленица кончалась, чучело Масленицы сжигали на костре.

Во время масленицы из каждого дома слышался запах блинов. Их пекли все, а на ярмарках площадях выстраивались ряды «блинников» — торговцев блинами. Ходили к родственникам и друзьям на «блины, звали гостей к себе. Блины, ели с растопленным сливочным маслом, со сметаной, творогом, крутыми и мелко нарезанными яйцами, икрой красной и черной, всякой соленой рыбой – семгой, лососиной, севрюгой, белугой, селедкой. Только мясо нельзя было есть на масленицу.

У каждой хозяйки был свой секрет приготовления блинов их пекли не только из муки пшеничной, но и из овсяной, гречневой, ячневой (ячменной). Гречневые блины называли русскими блинами. Часто смешивали для блинов муку разную – например, пшеничную и гречневую. Как блины, так и хлеб в России пекли из заквашенного, кислого теста. Закваской служила гуща из кваса или пива – самых любимых напитков. Дрожжи стали употребляться позднее.

А вот блины без дрожжей, пресные, обычно назывались блинцами. Их ели со сладким – вареньем, медом, мармеладом, истолченными миндальными орехами, повидлом, творогом и изюмом.

Масленица была проводами зимы, встречей весны. Прощаясь с зимой, сжигали на костре чучело Масленицы и утешались блинами. У древних славян покойников всегда поминали блинами. После похорон близкие собирались в доме, чтобы «помянуть», то есть вспомнить умершего хорошими, добрыми словами. Поэтому такое застолье называется поминками. Вот и бабушка, когда умер наш сосед, напекла для поминок целое ведро блинов. Но и на свадьбах без блинов нельзя обойтись, только их подавали их не в начале еды, как на поминках, а в самом конце, после всех угощений.

Вот что такое блины: без них не обходились ни в радости – на свадьбе, ни в горе, когда человек умирал. Блины напоминали солнышко, которое так ждут зимой, и тем, что они круглые, и даже цветом – желтые.

На Руси накануне масленицы всегда отмечали «Вселенскую родительскую субботу». Все вспоминали своих умерших предков – бабушек и дедушек, прабабушек и прадедушек. Шли на кладбище, в церковь, зажигали свечи и молились. А начиналась масленица с того, что блином поминали умерших.

Первый день масленицы назывался встреча, вторник – заигриши, среда – лакомка. В среду матери, которые выдали своих дочерей замуж, приглашали их в гости с мужьями – своими зятьями в родной дом на блины. Это называлось ехать «к теще на блины». Четверг звали широкой масленицей, величали «государыней», «боярыней-барыней». Это был разгул веселья, катания на лошадях и санях. Про этот день говорили так «На горках покататься, в блинах поваляться». В пятницу устраивались тещины вечерки, когда уже молодые звали тещу к себе в дом на блины, сами устраивали званое угощение. Суббота звалась золовкиными посиделками следовало приглашать сестер мужа на блины и одаривать их подарками.

Вот каким сложным образом была масленица! Она помогала наладить отношения со всеми родными, соседями друзьями, всех угостить, никого не забыть! Всех повеселить! Это был настоящий славянский карнавал…

И наконец, наступал последний день масленицы – прощеное воскресенье. В этот день до обеда тоже ели блины, а потом и старики, и пожилые, и молодые, и дети просоли друг у друга прощение. И все охотно прощали друг друга, обнимались и целовались. Так кончалась масленица…

После масленицы наступали сорок дней Великого Поста, и уже нельзя было и жирные блины есть и веселиться.

Прошло много лет, но я не забыла ни бабушкиных блинов, ни ее рассказов. Когда теперь пеку блины, всегда ее вспоминаю.